А за городом легче дышится!
Пахнет сумраком воздух густой.
И волшебною сказкою слышится
Говор сладостный и простой.
И распущенными косицами
Улыбнулась береза сама.
И глядят знакомыми лицами,
Утонувшие в дымке дома.
Среди сладостного молчания
В потаенной природной глуши
Разливается ветра дыхание
И рождаются песни души.
Запах горький смолы елочной,
Что бежит по ветвям как слеза.
Я иду по дороге проселочной,
Закрывая от счастья глаза.
Родина
Пряная смородина
Ждет на берегу.
Вот ты моя Родина
Росы на лугу.
Скошенными травами,
Звоном соловья,
Синими дубравами
Светится земля.
Вот они заветные
Сказки по утру,
Руки не согретые
Стынут на ветру.
Вот она туманная
Ласковая даль.
Сердцу столь отрадная
Сладкая печаль.
Притаились сонные
В сумраке поля.
Вот они бездонные
Родины края!
Любовь умрет.
Я истоскуюсь как огонь,
Что полыхал в душе когда-то.
Теперь, прошу, меня не тронь,
Любовь умрет на дне заката.
Ее я выйду проводить,
Всплакну тихонько на пороге,
И будет преданность стелить
Душистой липой вдоль дороги.
И будет осень по земле
Кружить листвою, как и прежде,
И, может, где-то в ноябре
Нагрянет дождь в сырой одежде.
Польется холод из окна,
В душе начнут цвести морозы,
Сплетая грусть из волокна
Такой скупой любовной прозы.
Счастье
Быть может счастье вихри света,
Иль блеск награбленных монет.
Ах, счастье вечно бродит где-то,
А может, его вовсе нет?
Оно наивно задремало
На крыльях небывалых грез,
И опустило покрывало
На ветви кружевных берез.
Иль счастье - ласковое слово,
Что скажет закадычный друг.
Оно всегда слететь готово
С шершавых материнских рук.
Во взгляде преданного друга
И в звоне любящих сердец,
И в свете солнечного круга,
Блестящего как леденец.
За счастьем вовсе не угнаться,
Его трудней всего найти,
А мы обязаны стараться
Заметить счастье на пути.
На вокзале
Когда на вокзале средь сытых людей
Встречаю растерзанных мукой детей,
Просящих монету в ладонь положить,
То болью и страшно становится жить.
Под шум поездов чье-то детство пройдет,
Мороженым станет запыленный лед.
Гудящий вокзал - одиноких приют,
Там деньги на хлеб и на воду дают.
Под крышей казенною как на войне
И дело быть может не в нашей вине,
Что в каменном мире без всяких прикрас
Так много истерзанных голодом глаз.
